Исчезают в вихре плащей. Кажется, за ними
вырвался из толпы кто-то третий, совершенно подобный влюбленному, весь — как гибкий язык черного пламени. В среде танцующих обнаружилась третья пара влюбленных. Они сидят посреди сцены. Средневековье. Задумчиво склонившись, она следит за его движениями. — Он, весь в строгих линиях, большой и задумчивый, в картонном шлеме, — чертит перед ней на полу круг огромным деревянным мечом.
Неточные совпадения
Ни крика, ни стону не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему на руках и ногах кости, когда ужасный хряск их послышался среди мертвой
толпы отдаленными зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, — ничто, похожее на стон, не
вырвалось из уст его, не дрогнулось лицо его.
Здесь — все другое, все фантастически изменилось, даже тесные улицы стали неузнаваемы, и непонятно было, как могут они вмещать это мощное тело бесконечной, густейшей
толпы? Несмотря на холод октябрьского дня, на злые прыжки ветра с крыш домов, которые как будто сделались ниже, меньше, — кое-где форточки, даже окна были открыты,
из них
вырывались, трепетали над
толпой красные куски материи.
Ночами перед Самгиным развертывалась картина зимней, пуховой земли, сплошь раскрашенной по белому огромными кострами пожаров; огненные вихри
вырывались точно
из глубины земной, и всюду, по ослепительно белым полям, от вулкана к вулкану двигались, яростно шумя, потоки черной лавы —
толпы восставших крестьян.
Кликни только клич — и японцы
толпой вырвутся из ворот своей тюрьмы.
Улучив момент, Макар
вырвался, и свалка закипела с новым ожесточением. «Катай мочеганина и собаку-выкреста!» — гудела уже вся
толпа. Едва ли ушли бы живыми
из этого побоища незваные гости, если бы не подоспел на выручку остервенившийся инок Кирилл.
Сильно подействовали на
толпу слова Серебряного. Проняла мужественная речь не одно зачерствелое сердце, не в одной косматой груди расшевелила любовь к родине. Старые разбойники кивнули головой, молодые взглянули друг на друга. Громкие восклицания
вырвались из общего говора.
Набежало множество тёмных людей без лиц. «Пожар!» — кричали они в один голос, опрокинувшись на землю, помяв все кусты, цепляясь друг за друга, хватая Кожемякина горячими руками за лицо, за грудь, и помчались куда-то тесной
толпою, так быстро, что остановилось сердце. Кожемякин закричал,
вырываясь из крепких объятий горбатого Сени,
вырвался, упал, ударясь головой, и — очнулся сидя, опираясь о пол руками, весь облепленный мухами, мокрый и задыхающийся.
В церкви душа Фомы напиталась торжественно-мрачной поэзией литургии, и, когда раздался трогательный призыв: «Приидите, последнее целование дадим», —
из груди его
вырвалось такое громкое воющее рыдание, что
толпа всколыхнулась от этого крика скорби.
К нам подбежал Баринов, пугливо оглядываясь на
толпу у баржи, она сбилась тесной кучей,
из нее
вырывался тонкий голос старосты...
Вдруг она
вырвалась из их
толпы, и море — бесконечное, могучее — развернулось перед ними, уходя в синюю даль, где
из вод его вздымались в небо горы облаков — лилово-сизых, с желтыми пуховыми каймами по краям, зеленоватых, цвета морской воды, и тех скучных, свинцовых туч, что бросают от себя такие тоскливые, тяжелые тени.
— Бей его! — пронзительно
вырвался из задних рядов чей-то дрожащий, нервный, полудетский голос.
Толпа шатнулась, глухо заворчала и плотнее надвинулась на узкое пространство, где лежал конокрад.
Отнятый у Панова и кинутый чьей-то рукой
из толпы ножик с лязгом упал на пустые нары.
Из груди Бесприютного
вырвался стон, и затем он только храпел и глухо рыдал. Его вязали.
По льду, выпятив грудь, скользящей походкой, приближался околодочный надзиратель Стыпуло. Он еще недавно был великовозрастным гимназистом, и в нем были еще живы инстинкты «товарищества». Поэтому, ворвавшись в
толпу, он прежде всего схватил ближайшего еврея и швырнул его так усердно, что тот упал. При этом
из груди его
вырвался инстинктивный боевой клич: — «Держись, гимназия!» Но тотчас, вероятно, вспомнив свое новое положение и приношения еврейского общества, он спохватился и заговорил деловым тоном...
Через минуту более половины этой
толпы уже очнулось и было готово встретить огонь. «Ура!!» — громко и радостно
вырывалось из нее, вместе с другими ободрительными криками и возгласами.
И с этим он
вырвался и побежал в дом, а
из леса показалась
толпа людей, которые несли что-то тяжелое и объемистое.
Увидав любимого атамана,
толпа прервала песню, и
из сотен грудей
вырвался крик восторга...